Великая Пятница, вынос и отпевание плащаницы, в храме села Архарово.

Вечерня и вынос Плащаницы

В первые века христианства, святая и великая Пятница называлась Пасхой Распятия или Пасхой Крестной, по слову Апостола Павла: «Пасха наша — принесенный в жертву за нас Христос» (1Кор.5:7). Лишь со II века начала отделяться от этой Пасхи Пасха Воскресения, Пасха общего торжества и радости.

Великая Пятница была всегда днем самого строгого поста и печали, «днем скорби, в который постимся». Апостольские послания заповедуют могущим проводить этот день в совершенном посте без пищи. Поэтому в Великую Пятницу, после часов, в знак печали, Литургия не служится, а совершается торжественная вечерня. Начало вечерни приурочивается ко времени между 12-ю и 3-мя часами пополудни (то есть ко времени между 6-м и 9-м часом, когда совершилось распятие и смерть Господа Иисуса Христа). Посреди церкви возвышается крест — распятие, к которому подходят приложиться молящиеся. Первые же песнопения вечерни переносят нас к великим и страшным мгновениям, протекавшим у Голгофы. То, к чему шло в ночь на пятницу последование Страстей, ныне исполняется: «Страшное и необычайное таинство ныне происходящее видим: Неосязаемый удерживается; связывается Освободивший Адама от проклятия; Испытывающий (видящий насквозь) сердца и утробы (сокровенные мысли) подвергается неправедному испытанию (допросу); в темнице затворяется Затворивший бездну; Пилату предстоит Тот, Кому с трепетом предстоят Небесные силы; рукою создания получает пощечину Создатель; на древо (на крестную смерть) осуждается Судящий живых и мертвых; во гробе заключается Разоритель (Победитель) ада» (последняя стихира на Господи воззвах).

Последний предсмертный возглас Сына Божия, умиравшего на кресте, пронзает наше сердце нестерпимой болью: Боже Боже Мой, вонми Ми, вскую оставил Мя еси. Предательством Иуды, отречением Петра, унижением перед Каиафой, судом у Пилата и оставлением учениками не кончились страдания Сына Божия. Пригвожденный ко кресту распятый и умирающий мучительной смертью, Он был оставлен Своим Небесным Отцом. Никакое человеческое слово не может выразить эту мысль: Богооставленность Единородного от Отца Сына Божия. «Не разлучаясь от человечества, Божество сокрылось так в душе Распятого Богочеловека, что человечество Его предано было всем ужасам беспомощной скорби» (Архиепископ Иннокентий). Правда, оставаясь вездесущим, Он был во гробе плотски (плотью), во аде же с душею яко Бог, в раи же с разбойником и на Престоле был еси, Христе, со Отцем и Духом, вся исполняяй (всё наполняющий) Неописанный (Неограниченный, Вездесущий). Но, несмотря на вездесущие, богооставленность Его полна великого трагизма, ибо Ему, Единому от Святой Троицы, дано было до конца испытать всю глубину преисподней и тяжесть адских мук.

Склоняется к вечеру день, и подходит к закату земная жизнь Богочеловека. Совершается вход с Евангелием и как-то особенно утешительно раздается в эти минуты тихая вечерняя песнь Свете тихий (букв. с греч. — приятный, радостный). Этот Тихий Свет, освещающий мир в течение Своей краткой земной жизни, ныне заходит. Этот Тихий Свет есть тот же неизреченный свет Божества, который удостоился видеть пророк Моисей на Синае; тот нестерпимый свет, после которого он должен был положить покрывало на лицо свое, ибо оно сияло лучами славы, оттого, что Бог говорил с ним. Об этом видении славы говорит чтение Исхода, а следуемое за ним чтение Иова снова показывает образ Христа в многострадальном Иове, прославленном Господом за свое долготерпение. В 3-й паремии пророк Исаия пророчествует о Христе и дает образ Его как «Отрока, не имевшего ни вида, ни величия. Вид Его умален больше всех сынов человеческих. Сей грехи наши носит и за нас страдает. Он изранен был за грехи наши и замучен за беззакония наши, наказание за (весь) мир наш было на Нем, и страданием Его мы исцелились. Он приведен на заклание, как овца и как безгласный агнец перед стригущим, так и Он не отверзает уст своих». Моисей и Исаия вступают как бы в духовное прение, противопоставляя друг другу один — несказанную славу, другой — несказанное уничижение Господа. Обе эти крайности теряются в необъятности бесконечного существа Божия, ибо ограниченному человеческому разуму равно непостижимо, как состояние уничижения Господа, так и Его слава.

Прокимен Апостола возглашает пророчество Давида о смерти Господа и об оставлении Его Отцом: Положиша Мя в рове преисподнем, в темных и сени смертней. И читается, послание Апостола Павла, разрешающее таинственное недоумение обоих пророков и примиряющее славу и бесславие Господа своим словом о кресте, которое для погибающих юродство есть, а для… спасаемых, — сила Божия… потому что немудрое Божие премудрее человеков, и немощное Божие сильнее человеков.

Перед чтением Евангелия зажигаются свечи, которые так и остаются зажженными до конца этой службы. Евангелие говорит нам о смерти и погребении Спасителя, а следующая за тем стихира повествует об Иосифе Аримафейском, пришедшем обвить плащаницей Его пречистое Тело. И непосредственно за этим, точно из горнего мира принесенная весть, раздается стих: Господь воцарися, в лепоту облечеся. Господь воцаряется, хотя и умирает; Господь воцаряется, хотя и снисходит во ад; Господь воцаряется и ад всесмехливый (все осмеивающий) (следующая стихира) при виде Его ужасается: затворы его сокрушаются, ломаются врата, гробы отверзаются и мертвые, радуясь, восстают. Этому таинственному снисхождению Господа во ад и прославлению Его и посвящены 2-я и 3-я стихиры. Последняя стихира от горних высот и из адской преисподней приводит нас снова ко гробу нашего Спасителя. Его, одеющагося светом яко ризою, Иосиф снял с древа с Никодимом, и, виден мертва нага непогребена, благосердый плач восприим, рыдая глаголаше: Увы мне сладчайший Иисусе, Которого солнце, увидев висевшим на кресте, мраком покрывалось, и земля от страха колебалась, и завеса церковная раздиралась. И ныне вижу Тебя, добровольно приявшего смерть ради меня. Как погребу Тебя, Боже мой, и какой плащаницей обовью? Какими руками прикоснусь к нетленному Твоему телу, какие песни воспою Твоему исходу, Щедре? Величаю Страсти Твоя, песнословлю и погребение Твое со Воскресением, взывая: Господи, слава Тебе; После этой песни священнослужитель, сопровождаемый мирянами (изображая Иосифа с Никодимом), поднимает Плащаницу с Престола и выносит ее на середину церкви. Во время выноса Плащаницы хор поет тропарь: Благообразный Иосиф с древа снем Пречистое Тело Твое, Плащаницею чистою обвив; и вонями во гробе ноне покрыв положи. По окончании этого песнопения совершается целование Плащаницы, вокруг которой уже зрится веяние ангельских крыл: стоявшим у гроба женам-мироносицам Ангел предстал, предваряя их о нетлении Пречистого Тела Христа.

На повечерии Великой Пятницы, которая следует непосредственно за вечерней и Выносом Плащаницы, читается или поется канон на Плач Богородицы. В нем Церковь освещает сокровенный, внутренний смысл того, что народ выразил в известном народном сказании «Хождение Богородицы по мукам». В дивных словах открывает нам Церковь то, что оставление Сына Божия Отцом и Его снисхождение во ад разделила с Ним и Его Пречистая Матерь. И если история умолчала о том, и люди прошли мимо Агницы Божией, зревшей заколение Своего Агнца, то церковная поэзия в сей день приносит Той, сердце Которой пронзалось ныне острым оружием, дивный дар своих песен, жемчужное ожерелье из слез. Тропарь песни 7-й говорит как бы от лица Богоматери: «Приими ныне и Меня с Тобою, Сыне Мой и Боже Мой, чтобы и Мне сойти с Тобою во ад, Владыка, не оставляй Меня одну». «Радость уже отныне никогда Меня не коснется» (тропари 9-й песни), рыдающе говорила Пренепорочная. «Свет Мой и радость Моя ушел во гроб; но не оставлю Его одного, здесь же умру и спогребуся с Ним». «Душевную Мою язву ныне исцели, Чадо Мое», — вопияла Пречистая со слезами. «Воскресни и утоли Мою печаль — все можешь, что захочешь, Владыка, и творишь, хотя и погребен добровольно». Матерь Божия, присутствовавшая с Сыном на браке в Кане Галилейской и умолившая Его претворить воду в вино, еще тогда верила, что все может сотворить Ее Божественный Сын, ибо сказала служителям: «Что скажет Он вам, то сделайте». И теперь, видя Его уже умершим, знала Она о Воскресении Того, о Ком провещал Ей Архангел Гавриил в день светлого Благовещения. И в ответ на веру Ее «Матери тайно речет Господь: «Желая спасти Мое творение, Я восхотел умереть, но воскресну и Тебе возвеличу как Бог неба и земли». Этой таинственной беседой Сына и Матери заканчивается канон.